Рецензия Пророк

Юный арабский гопник Малик (Тахар Рахим), с малолетства мыкавшийся по детским колониям, загремел-таки в настоящую «взрослую» тюрьму, где бирюки-одиночки обычно долго не живут. Молокосос с пустым взглядом и независимым видом попадается на глаза корсиканскому пахану Лучани (Нильс Ареструп), который из такого человеческого пластилина, надо полагать, вылепил не одну боевую единицу. Лучани вынуждает Малика убить араба-стукача, и душегуб-дебютант справляется с задачей, полоснув по горлу соплеменника бритвенным лезвием. Заслужив таким образом покровительство корсиканцев, араб становится их шестеркой, однако в роли мальчика на побегушках задерживается ненадолго, хотя по нему и не скажешь: кажется, заваривать кофе боссу и откликаться на «эй, ты!» – его истинное призвание.

Это в полной мере относится к Пророку. Его название обещает нечто религиозно-провидческое. Аннотация ("Малик Эль Джебена кажется на фоне других заключенных самым уязвимым… Все меняется, когда лидер корсиканцев решает поручить Малику ряд опасных и рискованных миссий… Каждое задание закаляет Малика. Он быстро учится жизни в новом для себя мире. И вскоре начинает вынашивать собственные дерзкие планы…") указывает на что-то среднее между романом "Как закалялась сталь" и пособием для начинающих бандитов. А известие о том, что фильм получил Гран-при Каннского кинофестиваля, намекает на оригинальное высокохудожественное кино.

И этот самый «Пророк» — именно о том, как воспроизводится и матереет Зло. Как ученик постигает его науку у учителя (невольно приходит на ум тандем Императора Палпатина и Дарта Вейдера из «Звездных войн», хотя вместо страстной космооперы тут анатомический театр) — и сам становится «бугром», созревшим для передачи опыта очередному гопнику.

Но зияющая пустота внутри Малика требует большего: будто черная дыра, она засасывает в себя людей и события и диктует новые правила игры. Интуитивно следуя этим неписаным и не вполне осознанным правилам, Малик начнет выбиваться в люди: окончательно потеряет смысл в определениях «свои» и «чужие», научится всяческой грамоте, распишет роли второго плана и в конечном итоге срежиссирует тот самый хаос, что на поверку куда организованнее любого законного порядка. Расправив плечи, Малик станет чем-то вроде инструмента высших сил, которому полезные в хозяйстве наития преподносятся не в отместку за мучения, а вроде как даром (что, конечно же, возмутительно) – нечаянным пророком, с коего, как и с любого пророка, в этой жизни взятки гладки…

В заключение стоит отметить работу редактора русского перевода картины Владимира Нестеренко, который аттестован прокатчиками как знаток "мурки", а о его познаниях во французском, итальянском и арабском языках не сказано ни слова. Судя по субтитрам, его миссия состояла в том, чтобы довести чужой перевод "до смаку". Итальянец, к примеру, говорит "не знаю", а в субтитре значится "хер его знает". Каков русский "эквивалент" в тех случаях, когда с экрана действительно звучит ругань, можете догадаться сами.